Притворщик - Страница 56

– Что еще?

– Азартен, ты, Парамоша. Не так быстро. Ответь-ка мне сначала на один вопрос. Я, собственно, ради него и зашел.

– Ты же вроде уходить собирался.

– А ты поверила? Я, конечно, безумно рад видеть тебя, но только ради этого не приехал бы. Вопрос такой: кто руководил тобой в Москве?

– Услуга за услугу. Ты отвечаешь на мои вопросы, я – на твои. Ты первый.

– Уговорила, начинай.

– Почему револьвер не выстрелил?

– Моя вина. – В тот вечер мы заснули сразу же после ужина, трогательно обнявшись как котеночки и дружно посапывая. Не выспались, видать, накануне и перенервничали. А может, смена погоды подействовала или та химия, которую я добавил в «Токай».

Минут через десять я выбрался из спальни, оставив роскошную женщину Дашу сопеть в одиночку. Лично мне спать не особо-то и хотелось. Сказывался многолетний опыт работы, здоровый образ жизни, а может, та таблеточка, которую я проглотил в ванной, когда мыл руки перед ужином.

Я открыл дверь и впустил в квартиру топтавшегося на лестничной клетке Фиму.

– Бонд, Джеймс Бонд, – шепотом представился он, подавая мне руку в прихожей.

– Поросенок Фунтик, – прозвучало в ответ. – Проходи, противный, располагайся.

Пока Фима колдовал в гостиной над хозяйским компьютером, я, признаюсь, немного покопался в ее вещах и вскоре обнаружил то, что искал. Бесшумный револьвер ОЦ-38 среди нижнего белья в платяном шкафу и две коробки патронов к нему. Неписанное правило нашей службы настоятельно рекомендует постараться вывести из строя оружие, которое может быть использовано против тебя. Вот я и занялся приготовлением экзотического блюда под названием «патроны вареные, соль и специи по вкусу». Так что следующим вечером я грохнулся на пол исключительно для того, чтобы сделать даме приятно и немного из суеверия: раз в год, говорят, и тушеные патроны стреляют.

– Теперь твоя очередь. Повторяю вопрос, кто руководил тобой в Москве?

– А может, сначала... – она закинула ногу за ногу. Зазвенела цепь, один конец которой был прикреплен к намертво привинченной к полу ножке дивана. Второй заканчивался «браслетом», окольцовывающим лилейную Дашину ножку в районе щиколотки, – а то сижу здесь, как в зиндане.

– В зинданах узников не сковывают.

– Ты что, и там был?

– Мы отвлеклись.

– Ах да, кто руководил мной в столице нашей Родины, городе-герое Москве? – что-то она развеселилась. – Конечно же, Григорий Борисович Вайсфельд, великий и ужасный.

– Даша, не смешно.

– Нет? Не он? Ну, тогда Павел Константинович Толмачев, жестокий и коварный.

– Еще?

– А еще мною руководило чувство наживы, в чем я сейчас искренне раскаиваюсь, – с почти неприкрытой издевкой сообщила она.

– Что-то не выходит у нас беседы по душам.

– Не выходит, – согласилась она. – А знаешь что, ты избей меня больно. Или зверски изнасилуй, такую беззащитную, а потом горько заплачь, а?

– Ладно, вернусь, тогда продолжим.

– Ты еще вернись.

– Вернусь, обязательно вернусь, – на полном серьезе пообещал я. – Ты только очень жди, – встал и направился к Выходу.

– Стас.

– Да, – отозвался я, берясь за дверную ручку.

– Вы ведь все равно меня отпустите.

– Возможно.

– А ты не боишься, что я потом заскочу в скромный городок Париж, разыщу там семью профессора Кондратьева и организую ей закат солнца вручную, исключительно по причине природной стервозности?

– Да на здоровье. Все Кондратьевы, которых отыщешь в Париже, – твои.

– Врал?

– Естественно.

– А этот твой друг, Толя Пожарский, который гантели в портфеле таскает?

– Насчет него не соврал. Есть такой персонаж, только он – не Пожарский. И не Толя, – со сдержанным злорадством ответил я. «И никогда не служил в нашей конторе», – добавил про себя.

– Какой ты все-таки неискренний, Стас. Ладно, прощай. Да, передай этим халдеям, чтобы кофе принесли, не сочти за труд.

– Как прикажете, барышня.

Скульптурных форм девица на кухне, сердито сопя, насыпала в чашку кофейный порошок. Тонко посвистывал включенный электрический чайник.

– Как пассажирка? – поинтересовался я, усаживаясь на табуретку.

– Сука, – отозвалась барышня.

– Поначалу была грустной, сейчас успокоилась, – доложил Коля.

– Вот это мне и не нравится. Значит, так, – я достал из кармашка дорожной сумки пузырек и поставил на стол, – добавите барышне в кофе пять капель. Пипетка в пробке.

– Зачем? – поинтересовалась девица.

– Соня! – одернул ее напарник.

– Она проспит двенадцать часов. Когда проснется, повторите упражнение. Если откажется пить, примените силу.

– Сделаем, – заявила девица. – Я ей покажу халдеев. И это, если она чего сказать не хочет, могу с ней поработать. Все скажет! – и продемонстрировала внушительных размеров кулак с набитыми костяшками.

– Соня, – плачущим голосом протянул Николай. Девица втянула голову в плечи и виновато улыбнулась.

– Отнесите дамочке кофе и побудьте с ней пять минут.

– Ясно.

Я взял лежащий на столе наушник и поднес к уху: «Ваш кофе, Дарья Андреевна». – «Спасибо, золотце...»

– Давно с ней работаешь?

– Третий день.

– Угу...

– А знаю с рождения.

– Вот как?

– Это моя двоюродная сестра. Она просто третий месяц в Москве, вот и старается. А опыт придет.

– Крепкая девица.

– Чемпионка области по толканию ядра и третий призер Поволжья по кикбоксингу.

– Это все, конечно, здорово, только пусть не расслабляется. Девушка у нас уж больно не простая.